Роковая ошибка Сталина

…в отношении к Советскому Союзу — тенденция к размыванию сложившегося в стране нового социально-экономического строя путем втягивания СССР в систему мировых экономических отношений и тенденция откровенно жесткого силового давления, вплоть до вооруженного столкновения. В результате победила вторая.

Еще в 1933 г. на берлинском совещании гауляйтеров Гитлер заявил о своем намерении организовать поход против СССР. Через три месяца после подписания в августе 1939 г. пакта о ненападении с Советским Союзом Гитлер говорил: «У нас есть договор с Россией. Однако договоры соблюдаются до тех пор, пока они целесообразны». Планы Гитлера находили понимание на Западе. Ликвидация за счет СССР тяжелых для Германии последствий Версальского мира практически всех устраивала. Запад шел навстречу Германии и потому, что Гитлер, вопреки своей социальной демагогии, не покушался на капитализм. Поэтому западные политики полагали, что фашизм менее опасен, чем большевизм. Знали они также и о том, что Гитлер присвоил крупнейшему капиталисту, пушечному королю Густаву Крупу звание героя труда.

29 - 30 сентября 1938 г. в Мюнхене состоялась конференция Великобритании, Франции, Германии и Италии, завершившаяся сделкой об отторжении от Чехословакии и присоединении к рейху широкой полосы территории вдоль всей германо-чехословацкой границы. А в марте 1939 года Чехословакия вообще прекратила существование как государство. Чехия была полностью оккупирована, а Словакия превратилась в сателлита-марионетку Берлина.

Запад, разумеется, промолчал. Так в условиях уже состоявшегося аншлюса с Австрией Запад просто давал понять Германии, в каком направлении стоит продвигаться. Попытки изолировать СССР на европейской арене лишь подчеркивали это. По тем же причинам западные страны, даже объявив войну Германии, ничего не предпринимали в сентябре 1939 г., бесстрастно наблюдая за агонией Польши.

Кстати, Польша, утверждающая теперь, что оказалась жертвой «двух агрессоров» - Германии и СССР, – с радостью приняла участие в разделе Чехословакии. 2 октября 1938 года польские войска оккупировали Тешинскую Силезию. Как писал У. Черчилль во «Второй мировой войне», Польша «с жадностью гиены приняла участие в ограблении и уничтожении чехословацкого государства». Польша уже видела себя региональной державой. 9 октября 1938 года «Газета Польска» писала: «...открытая перед нами дорога к державной, руководящей роли в нашей части Европы требует в ближайшее время огромных усилий и разрешения неимоверно трудных задач». До краха «руководящей роли» между тем оставалось менее года.

Характерно, что многие британские историки сходятся в том, что подобная политика «умиротворения» со стороны Великобритании не была неожиданностью и время ее зарождения надо отнести к 1933 году. «...Политика умиротворения Германии начала проводиться с момента учреждения третьей империи», — пишет Дж. Уилер-Беннетт. Конкретную дату «умиротворения» называют М. Гилберт и Р. Готт. Первая глава их книги «Миротворцы» названа «Рождение умиротворения: 1933». Авторы признают, что британский премьер Н. Чемберлен с большой подозрительностью относился к СССР, что влияло на всю его политику. «Желание Чемберлена обеспечить дружбу с Германией, — пишут они, — отражало его постоянное недоверие к России». Известный публицист, лауреат Нобелевской премии Н. Энджелл еще в 1938 году свидетельствовал, что отказ Англии от сотрудничества с СССР объясняется «неистовой ненавистью», которую часть правящих кругов питает к советской стране.

Враждебность к советскому строю предопределила исход тройственных переговоров военных миссий СССР, Великобритании и Франции в августе 1939 года. В ходе этой встречи начальник Генштаба РККА Б. Шапошников изложил разработанный советской стороной план военного сотрудничества трех держав. Он сообщил, что СССР готов выставить против агрессора в Европе 136 дивизий, 5 тыс. тяжелых орудий, 9—10 тыс. танков и 5—5,5 тыс. боевых самолетов. Но партнеры по переговорам затягивали ответ на вопрос о проходе, в случае развязывания Германией войны, через территорию Польши и Румынии, хотя все уже знали о предстоящем нападении Германии на Польшу. Американский историк Р. Шуман замечает по этому поводу, что на Западе «все предпочитали гибель Польши защите ее Советским Союзом. И все надеялись, что в результате этого начнется война между Германией и СССР».

Сталин и его окружение понимали, что СССР по существу продолжал оставаться в международной изоляции, в которой он оказался осенью 1938 года в результате Мюнхенского соглашения. Более того, в СССР должны были учитывать, что в случае германского вторжения страна могла подвергнуться нападению и со стороны некоторых других своих западных соседей, а также Японии. Поэтому было принято предложение Гитлера от 20 августа 1939 года о подписании пакта о ненападении, который и был заключен 23 августа.

Историки продолжают спор о характере и роли пакта о ненападении, делая особый упор на секретный протокол к пакту, открывающий для СССР путь к присоединению Восточной Польши и Прибалтики, но мало кто пытается посмотреть на происходившее в Европе с позиции того, что делалось на Дальнем Востоке. Между тем, полковник японской армии Т. Хаттори, работавший после войны в разведывательной и исторической секциях штаба генерала Д. Макартура, свидетельствует: «Еще при первом кабинете Коноэ рассматривался вопрос о заключении японо-германского союза. При этом Япония рассчитывала наряду с укреплением своего международного положения обезопасить себя с севера и изолировать Китай... С самого начала, по мнению Японии, этот союз должен был быть направлен только против СССР. Но Германия настаивала на том, чтобы распространить действие союза против Англии и других государств... Пока велись переговоры, 23 августа 1939 года Германия и Советский Союз заключили договор о ненападении. В связи с этим кабинет Хиранума вынужден был подать в отставку».

А 6 сентября 1941 года Япония, увидев, что война Германии против СССР развивается не в весьма «благоприятном для империи» направлении, окончательно отказалась от нападения на Советский Союз. После этого 7 декабря последовал Перл-Харбор…

Получается, что руководители Германии и Советского Союза оказались умнее и прозорливее тех, которые, действуя с запада и востока, пытались натравить их друг на друга. Гитлер развязал себе руки для военных операций в Центральной и Западной Европе. Сталин же сделал шаг вперед на пути возвращения потерянных в ходе революции и гражданской войны территорий, прорвал устроенную Западом изоляцию, получил мирную передышку для перевооружения технически все еще отсталой и обескровленной репрессиями армии.

Что же касается позиции западных держав в этот период по отношению к СССР, то во время финской кампании Красной армии они, уже будучи в состоянии войны с Германией, вынашивали планы высадки экспедиционного корпуса в Финляндии и ударов бомбардировочной авиации по бакинским нефтепромыслам. В Великобритании был подготовлен экспедиционный корпус в составе 100 тыс. человек, Франция формировала 50-тысячный корпус. Нападение на СССР готовилось и со стороны Сирии, Ирака с участием Турции, Ирана и других государств. Предполагалось в первую очередь вывести из строя нефтепромыслы в Баку, а англо-французские подводные лодки должны были действовать в Черном море. Надо ли объяснять, что отнюдь не мотивами защиты интересов финского народа и советских людей руководствовались при этом союзники?

Навязанная фашистской Германией война 1941-1945 гг. обернулась для народов СССР неслыханными жертвами. Сейчас уже не надо много спорить с В. Резуном (Суворовым) о том, что война была именно навязана, и не о каком нападении со стороны СССР, армия которого только вступила в период перевооружения и реорганизации, речи не могло быть. Суворов невзначай «забывает», что агрессивные планы немецких фашистов на востоке были широко продекларированы в книге Гитлера «Майн кампф», изданной еще в 1926 г. и ставшей чуть ли не на 20 лет подлинным евангелием немецкого национал-социализма.

Примечательно, что, препарируя и отчасти домысливая советскую военно-мемуарную литературу, Суворов избегает обращения к тем серьезным историческим трудам, позиция авторов которых его не устраивает. И в «Ледоколе», и в «Дне-М» остается неупомянутой работа А. Некрича «1941. 22 июня», вышедшая на закате «оттепели» в 1965 году в Москве. Не знать о ее существовании Суворов просто не мог, ибо она прямо касается проблем его, так сказать, «творчества». К тому же Некрича после публикации этой работы исключили из КПСС и вынудили эмигрировать. Поэтому его трудно отнести к «кремлевско-лубянским» ученым, к которым Суворов действительно мог бы относиться с известной долей сомнения.

Обходит стороной Суворов и такой известный фундаментальный труд, как «II Мировая война: сражения на суше, море и в воздухе», изданный в конце 70-х годов в Лондоне. А все дело в том, что в нем убедительно доказывается, что в 1937 - 1938 гг. СССР проявлял готовность вместе с Францией и Англией «поддержать любые мероприятия, в том числе и использование силы, для сохранения статус-кво», но, как свидетельствуют авторы, со стороны Англии «советские предложения встретили прохладное отношение», что вдохновляло Германию на агрессию, причем английские и французские руководители тех лет Н. Чемберлен и Э. Даладье стремились направить агрессию на восток.

После капитуляции Франции 22 июня 1940 года, что еще больше ослабило позиции англичан, в СССР действительно всерьез задумались о неизбежности войны с Германией. И дипломатические усилия при этом направлялись на ее оттягивание во времени, чтобы лучше подготовиться к отражению агрессии.

Многие до сих пор задаются вопросом о том, как стала возможной страшная трагедия начального периода войны. Действительно ли все связано с невероятными просчетами и ошибками советского руководства, или же действовали и другие факторы, делавшие эти ошибки и просчеты почти неизбежными? Скорее всего, следует признать наличие и того, и другого.

К началу 1941 года в адрес руководства страны шел непрерывный поток информации о форсированной подготовке Германии к нападению на СССР. Главное разведуправление Генштаба докладывало, что если в апреле 1941 года у западных границ Советского Союза было 80 германских дивизий, то в мае их было уже 120. Зная, что такую огромную концентрацию сил скрыть невозможно, Гитлер любыми способами пытался доказать, что сосредоточение дивизий на востоке Польши делается для того, чтобы вывести их из зоны воздействия английской авиации, и что эти дивизии впоследствии будут использованы для вторжения на Британские острова. Наконец, 16 июня в Кремле было получено срочное сообщение из Берлина, в котором говорилось, что «все военные приготовления Германии по подготовке вооруженного выступления против Советского Союза полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время».

Таким образом, обстановка была угрожающей, и медлить было нельзя. Сталину надо было либо срочно нанести упреждающий удар, либо, по крайней мере, направить директиву в войска о приведении частей, соединений и органов управления в полную боевую готовность. Но Сталин так не поступил, и это считается его роковой ошибкой, которая во многом обусловила трагичность начального периода войны.

История — это своеобразный параллелограмм сил и факторов. Поэтому ради объективности необходимо рассматривать каждое явление не в отрыве от других, а во взаимосвязи. Надо учесть, что Германия уже вела масштабную воздушную войну против Англии. В апреле 1941 года была захвачена Югославия. Какую-то часть сил Германии, прежде всего авиации, отвлекало антианглийское восстание в Ираке, начавшееся в мае 1941 года. В том же месяце Германия начала Критскую операцию, хотя часть германского генералитета считала, что начинать на Средиземном море стоило с захвата Мальты, что обеспечило бы свободу коммуникаций между Италией и Северной Африкой. К тому времени африканский корпус генерала Роммеля уже вел операции в Ливии с намерением выйти к Суэцкому каналу.

Пусть в этих операциях были задействованы не столь уж большие силы, чтобы серьезно повлиять на мощь возможного удара германской армии на советских границах, но стратегические результаты германских операций, выполняемых на Балканах, Средиземном море, в Северной Африке, на Ближнем Востоке могли быть столь значительными, что в Москве достаточно резонно полагали: вряд ли Гитлер до завершения этих операций и — тем более! — кампании непосредственно против Англии решится на войну с СССР.

Это мнение еще более окрепло после того, как в апреле 1941 года британский посол в СССР заявил В. Молотову, что в условиях давления определенных сил правительство Великобритании не исключает возможности заключения с Гитлером мира на его условиях. Майский полет Р. Гесса в Англию вроде бы подтверждал стремление сторон к миру. Но мир между Германией и Англией лишал бы СССР всяческих надежд. Поэтому и сейчас трудно судить, какой вариант в те грозные дни был лучше: приведение войск в полную боевую готовность или сообщение ТАСС от 14 июня 1941 года. Видимо, в той обстановке не могло быть безупречных решений.
 

Виталий Дзюба